К чему приводит изменение баланса военных и невоенных видов борьбы на современном этапе.
В военной науке и практике все чаще отмечают проявление тенденции перехода современной войны к стратегиям непрямых асимметричных действий, основанных на комбинации военных усилий с политическими, экономическими и информационными методами воздействия на противника для решения задач, которые прежде решались преимущественно военными методами.
Тенденция с особой силой проявила многомерный характер современной войны, обусловливающий ее воздействие на все сферы общественной жизни государства: административно-политическую, социально-экономическую и культурно-мировоззренческую.

Война на поле боя — дело неудачником

В условиях глобализации и информационно-технологической революции арсенал оружия физического поражения противника дополняется технологиями его символического уничтожения, направленными на духовные, ценностно-мотивационные сферы деятельности людей.
Для понимания и осмысления войны главенствующую роль приобретает фактор, обусловливающий вторичность задач оккупации территории противника и захвата ресурсов в противовес задачам установления стратегического, всеохватывающего контроля над сознанием населения страны-мишени и получения полной власти над будущим завоеванного государства. Феномен этот не новый.
На зарождение подобной тенденции указывал в 1830 году Карл фон Клаузевиц:
«Мы наталкиваемся еще на одно своеобразное средство: воздействие на вероятность успеха, не сокрушая вооруженных сил противника. Это — предприятия, непосредственно предназначенные для оказания давления на политические отношения… Этот путь к намеченной нами цели по сравнению с сокрушением вооруженных сил может оказаться гораздо более кратким…
При известных условиях, кроме уничтожения сил врага, имеются и иные пути достижения поставленной цели, и… эти пути не содержат в себе внутреннего противоречия, не являются абсурдом и даже не составляют ошибки».
Задолго до Клаузевица в китайских исторических и военных трактатах постулировалось, что воевать на поле боя — дело неудачников в политике и стратегии, а сугубо милитаристское целеполагание, связанное с обретением территориального контроля, рассматривается как обуза, выкачивающая ресурсы и ограничивающая свободу действий.
В начале ХХ века Андрей Евгеньевич Снесарев отмечал, что «война пошла вглубь» и все больше ведется «не только мечом».
Таким образом, в течение длительного исторического промежутка времени происходит переосмысление оккупации как социокультурной реконструкции, и результатом этого становится уклонение от физического овладения территорией, прямого боевого столкновения.
На состоявшейся в марте с.г. конференции Академии военных наук говорилось об изменении соотношения вкладов военных и невоенных видов борьбы в общий политический результат войны. По данным российского Генштаба, сегодня такое соотношение составляет 1:4 в пользу невоенных видов борьбы.
Однако основное содержание современной войны сегодня и в обозримой перспективе останется прежним и во многом будет определяться наличием вооруженной борьбы. Сохранение вооруженной борьбы как фактора, оказывающего решающее влияние на ход и исход современных конфликтов, является целеполагающим при решении актуальных вопросов обеспечения обороны страны.
Фактор вооруженной борьбы имеет основополагающую ведущую роль при выработке стратегии национальной безопасности и других документов, определяющих работу военного управления и действий войск в различных условиях.

Определять будущее врага

Информационная война представляет собой мощное средство непрямого невоенного воздействия на политику отдельных государств и на международную обстановку в целом. Усиливается противоборство в глобальном информационном пространстве, обусловленное стремлением США и НАТО использовать информационные и коммуникационные технологии для достижения целей мирового господства.
С этой целью во все возрастающих масштабах используются технологии манипулирования общественным сознанием как населения собственных стран, так и стран-мишеней с привлечением всего диапазона средств фальсификации истории и искажения фактов.
Ожесточенная борьба в информационно-коммуникационной сфере ведется в русле глобальной тенденции, отражающей переход современных конфликтов от классической линейной парадигмы к нелинейной войне нового типа — войне цивилизаций, то есть войне смыслов их (цивилизаций) существования.
По утверждению некоторых политологов, победитель в войне смыслов не выигрывает пространство или право распоряжаться ресурсами побежденного государства, а завоевывает себе право определять его будущее.
С такой логикой можно согласиться лишь отчасти. Ресурсы были и остаются главной целью войны, а будущее покоренного народа мало волнует агрессора. Народ завоеванного государства предстоит раздробить, ослабить и низвести до положения раба — исполнителя воли победителей. Значительную часть этих задач предполагается выполнить руками представителей самого народа, для установления контроля над которым и разработаны соответствующие информационные технологии.
Именно поэтому уникальными инструментами для ведения войны цивилизаций являются гибридная война и цветная революция, которые отличаются от других конфликтов тем, что наряду с дозированным применением военной силы и различных форм экономического подавления противника (в гибридной войне) в конфликтах обоих типов широко используются возможности современных информационных технологий.
Сочетание традиционных и гибридных методов является определяющим фактором для войны в целом. Если применение гибридных методов в конфликтах нового вида позволяет достигать поставленной цели без открытого военно-силового вмешательства (например, в цветной революции), то традиционные конфликты в обязательном порядке включают гибридные технологии.
Важнейшей особенностью гибридной войны (одновременно и скрытой стратегической угрозой) является ее способность при определенных обстоятельствах выступить катализатором крупномасштабного конфликта, вплоть до глобального.
Появление феномена гибридной войны, который заявил о себе как важная составляющая военных стратегий в конце 90-х — начале 2000-х годов, придает новое качество современным многомерным конфликтам.
Свойство многомерности предопределяет трансформацию количественных изменений в качественные по мере развития стратегий, сил и средств современных конфликтов. Это свойство связано с новыми измерениями гибридной войны, главными из которых являются:
— всеобъемлющий характер конфликта, который ведется с использованием военных и невоенных форм воздействия с упором на идеологические средства и современные модели «управляемого хаоса».
— война построена на стратегии измора, что придает конфликту затяжной перманентный характер;
— к гибридной войне неприменимы нормы международного права, определяющие понятие «агрессия», в такой войне не существет понятий «фронт» и «тыл»;
— новое измерение войны обладает по отношению к предшествующим статусом и энергией отрицания и формирует качественную основу трансформации конфликта, обусловливает переход от линейной к нелинейной парадигме войны.
Цветная революция также представляет собой новый феномен в спектре современных конфликтов, для которого характерно целеустремленное массированное использование информационных технологий с целью формирования манипулируемой толпы и последующих таранных ударов по власти.
Информационные системы и технологии воздействия на противника в обоих видах конфликтов в начале XXI века вышли на новый количественный и качественный уровень, что придает информационному оружию недоступный ранее пространственный масштаб, особую остроту и угрожающую актуальность.
Результатом применения информационных технологий является радикальная трансформация всех сфер общественной жизни, в том числе и военной сферы за счет появления новых форм воздействия на противника.

Генезис гибридной войны

Большинство зарубежных аналитиков пытаются представить гибридную войну как стратегию действий России на Украине и в Прибалтике. При этом замалчивается факт ведения гибридной войны коллективным Западом против России в течение столетий и вплоть до сегодняшнего дня.
Политолог Игорь Панарин, например, называет несколько этапов такой войны: начало гибридным операциям Запада против России положил секретный антироссийский договор между Францией, Австрией и Великобританией (1815) и создание специальных структур русского масонства в целях организации государственного переворота в России.
Такая попытка была предпринята декабристами в 1825 году, однако решительные действия императора Николая I помешали реализации планов мировой закулисы. Затем последовал февральский государственный переворот 1917 года как успешная операция гибридной войны против России, осуществленная силами западного масонства и британской разведкой МИ-6. Третьим этапом стали события 1991 года.
Как представляется, истоки стратегии гибридной войны коллективного Запада против России следует отнести к более отдаленному периоду истории нашего государства — Смутному времени с 1598 по 1613 год, когда внутрироссийские неурядицы послужили спусковым крючком для гибридной агрессии внешних сил в лице Польши и Швеции при поддержке Ватикана, который перешел к реализации плана создания польско-литовско-шведской сверхдержавы для сокрушения России и покорения Востока папскому престолу.
Внутренними детерминантами Смутного времени послужили пресечение династии Рюриковичей, борьба между боярами и царской властью, тяжелое экономическое положение государства, глубокий социальный разлад в стране, а также последствия опричнины, подорвавшей уважение к власти и закону.
Однако способность оказывать сокрушающее воздействие на противника гибридные технологии приобрели относительно недавно, в конце XX — начале XXI века, когда стратегия гибридной войны превратилась в своеобразный интегратор военных и невоенных форм, средств, методов и технологий, используемых в современных многомерных конфликтах.
Именно поэтому наши западные геополитические противники активно используют технологии информационного противостояния как ключевого направления гибридной войны против нашей страны для создания атмосферы хаоса и неопределенности, своеобразного зомбирования национальной элиты и народа в целом для подчинения его воле агрессора.
Немалые усилия тратятся на формирование облика России как автора стратегии гибридной войны и инициатора ее использования против «мирных демократических государств».
При этом замалчивается, что именно на Западе была разработана концептуальная модель гибридной войны, которая уже сегодня фактически внедрена в военную доктрину США и их союзников по НАТО и используется на практике, в первую очередь против России и в других местах, где это необходимо.
С целью прикрытия своих действий создатели стратегии гибридной войны пытаются возложить на Россию ответственность за «гибридизацию конфликтов» как средство реализации «коварных замыслов Москвы», направленных на создание препятствий для выработки НАТО решения о задействовании против агрессора пункта V своего устава о коллективной защите.
Одновременно «пробрасывается» идея, что в условиях нарастания гибридных угроз и повышения неопределенности НАТО должно улучшить способность быстрого реагирования за счет наращивания сил и средств в угрожаемых районах.
Нельзя признать обоснованными и попытки приписать России сомнительную честь авторства гибридных войн. Ведь само понятие «гибридные угрозы» использовалось в трех последних четырехлетних американских обзорах по обороне, вышедших в 2006, 2010 и 2014 годах.
В документах говорится о гибридных противниках и гибридных вооруженных силах, которые следует создать для противостояния существующим и перспективным вызовам, рискам, опасностям и угрозам.
Стратегия национальной обороны США выделяет четыре разновидности существующих и вновь возникающих вызовов, представляющих собой значительную опасность.
Это традиционные, нетрадиционные, катастрофические и разрушительные вызовы.
Традиционные вызовы представляют собой угрозы от государств, обладающих военным потенциалом, силами и средствами для военного противостояния в традиционных (классических) военных конфликтах. Нетрадиционные вызовы исходят от тех, кто использует нетрадиционные (необычные) методы противодействия традиционным преимуществам более сильных соперников.
Катастрофические вызовы включают приобретение, хранение и применение оружия массового уничтожения или методов, применение которых дает эффект, сопоставимый с применением ОМУ.
И наконец, разрушительные вызовы могут исходить от противников, которые разрабатывают и используют прорывные технологии, чтобы свести на нет текущие преимущества США в ключевых областях деятельности.
Ответом США на разнообразные гибридные вызовы и угрозы современности является совершенствование возможностей ВС успешно проводить операции широкого спектра. При этом термин «гибридность» относится прежде всего к боевой обстановке и условиям, к стратегии и тактике противника и, наконец, к типу сил, которые США и их союзники должны создавать и поддерживать.
Таким образом, Вашингтон в течение долгого времени использует гибридные технологии не только для противодействия угрозам национальной безопасности, но и в наступательных, агрессивных целях.
Одновременно американцы побуждают своих союзников к разработке и применению стратегий гибридной войны под предлогом, что их страны сами являются объектами гибридных атак со стороны России.

Гибридные страшилки Запада

Большинство зарубежных аналитиков придают термину «гибридная война» гипертрофированный идеологический характер и пытаются представить гибридную войну как современную стратегию действий России на Украине и в Прибалтике. Этой цели, в частности, подчинен доклад, подготовленный в начале 2017 года американской исследовательской корпорацией RAND «Гибридная война в странах Балтии. Опасности и потенциальные ответы».
В документе нагнетаются страхи вокруг угрозы мифической агрессии со стороны РФ, которая объявляется вполне вероятной.
Однако критически настроенные к подобным информационным вбросам военные в Латвии и Эстонии считают гибридную войну не столь существенной угрозой по сравнению с перспективой массированного нападения с использованием обычных вооруженных сил. Саму концепцию гибридной войны, которой пытаются запугать западные инструкторы, военные называют довольно расплывчатой, беспомощной и содержащей мало нового.
Сомнению подвергается понятие «гибридные угрозы» и адекватность способов противодействия им со стороны союзников по НАТО. Считается, что альянс пока не смог создать жизнеспособную интегральную стратегию борьбы с этим видом угроз, которая должна сочетаться с усилиями по предотвращению нападения с использованием обычных сил.
В целом исследователи корпорации RAND полагают, что наиболее существенная угроза странам Балтии со стороны России исходит от обычных вооруженных сил, а не от способности вести нетрадиционную войну или прибегать к политическим переворотам.
Вместе с тем в числе реальных гибридных угроз со стороны России странам Балтии называются несколько сценариев: ненасильственного переворота, скрытых насильственных действий, к которым страны Балтии обладают достаточным иммунитетом, а также сценарий обычной войны в сочетании с политическими подрывными акциями.
Подчеркивается, что опасность третьего сценария связана с недостаточностью военных возможностей НАТО в регионе, которые следует наращивать в интересах обычного сдерживания.
На фоне жонглирования виртуальными сценариями представляется справедливым высказанное автором документа вполне здравое опасение, что конфликт может быть развязан в результате ошибочных оценок. Вероятен и непреднамеренный конфликт в результате инцидента, как это было, например, в случае с российским бомбардировщиком в ноябре 2015 года.
Наращивание военных приготовлений альянса, полеты боевых самолетов НАТО вдоль границ с Россией создают вполне реальную почву для подобных опасений.
Кроме того, считается, что Россия может быть втянута в войну из-за действий пророссийских групп на территории стран Балтии, которые не контролируются российской стороной.
Стремление не допустить поражения этих сил может привести к эскалации военных действий вплоть до обычного широкомасштабного конфликта или ядерной войны.
Цель подобных исследований коррелирована с общей стратегией информационной войны Запада против России и достаточно очевидна: оправдание наращивания военного присутствия НАТО в странах Восточной Европы, развертывание элементов американской стратегической ПРО, проведение военных учений по провокационным сценариям.
Одновременно этот документ является еще одной попыткой запугать нейтральные Швецию и Финляндию и подтолкнуть их к вступлению в военно-политический блок.

«Архаичный» альянс в условиях гибридизации конфликтов

Для сторонников усиления НАТО мощным побудительным мотивом для нагнетания антироссийских настроений и усиления военных приготовлений является скептическое отношение новой американской администрации к «архаичному» альянсу как таковому. Очевидно, что антироссийская истерия не всегда и не во всем срабатывает и, более того, иногда вызывает завуалированное отторжение со стороны Вашингтона.
Однако следует с большой осторожностью относиться к якобы антинатовской риторике администрации США. Альянс был и останется важным инструментом обеспечения глобальных устремлений своего заокеанского лидера. Все упреки в архаичности и несоответствии альянса требованиям современности рассчитаны на то, чтобы как следует встряхнуть союзников и заставить их платить.
Более того, американцы намерены создавать некие аналоги НАТО на Ближнем Востоке и в Юго-Восточной Азии. Уже сегодня приведены в действие опробованные против России в Европе механизмы оказания давления на ключевые страны в этих регионах, прежде всего на Иран и Китай.
Способы давления стандартные: политические демарши, санкции, демонстрации силы, развертывание дополнительных подразделений сухопутных войск, ВВС и ВМС. В Южной Корее размещены пусковые установки ПРО THAAD, угрожающие ядерным силам России, Китая и Северной Кореи.
Давление на Иран рассчитано на формирование постоянного очага напряженности вокруг страны с целью остановить продвижение Шелкового пути Китая, создать трудности в реализации Москвой и Тегераном договоренностей по Сирии.
Упрек в архаичности в известной мере можно отнести к неготовности альянса при нынешней конфигурации его сил активно подключиться к борьбе с международным терроризмом, которая является одним из заявленных приоритетов внешнеполитической стратегии Трампа.
Не факт, что этот приоритет сохранится в обозримом будущем. Хотя в то же время под определение «международный террорист» на основании доморощенной нормативно-правовой базы можно подвести любую страну, что развяжет руки Вашингтону для наказания неугодного государства.
Весьма чувствительным является и отсутствие заметных подвижек в стремлении государств — членов НАТО обеспечить установленный уровень финансовых расходов. В результате США еще долго предстоит быть финансовым донором в бюджет альянса. Трамп явно намерен дать союзникам урок, способный ускорить их выход на нужный Вашингтону курс.
Одним из таких уроков стала угроза Вашингтона понизить уровень своего участия во встрече министров иностранных дел как ключевом мероприятии по подготовке предстоящего саммита НАТО.
В результате в Брюсселе пошли на беспрецедентный перенос заседания Совета НАТО на уровне министров иностранных дел с 5—6 апреля на 30–31 марта с целью сделать возможным участие госсекретаря США Рекса Тиллерсона.
Однако это решение мало что меняет в позиции американской администрации по отношению с НАТО. При всей важности для США сохранения стратегических связей с НАТО сегодняшний «архаичный» альянс как-то не вписывается в планы Д. Трампа, отдающего приоритет проведению диалога в треугольнике Китай-США-Россия.
Более того, своими прямолинейными антироссийскими выпадами, нередко провоцируемыми шумной группой «новичков», военно-политический блок выступает раздражающим элементом в отношениях между РФ и США. Поэтому от альянса требуют принятия экстренных мер по адаптации к современным политическим реалиям.
Наряду с совершенствованием военных возможностей альянса одним из направлений такой адаптации является подготовка НАТО к использованию в противостоянии с Россией современных гибридных технологий, обладающих большей скрытностью. Разработка таких стратегий будет одним из пунктов повестки предстоящего в Брюсселе саммита.

Нужны новые стандарты

Значительная часть угроз нацбезопасности России связана с подрывными действиями геополитических противников — отдельных государств и их коалиций в ходе развязанной против нашей страны гибридной войны. Организация отпора требует совершенствования мер по защите государства с учетом нелинейного характера современных конфликтов.
Успешная адаптация системы обеспечения национальной безопасности России к вызовам и угрозам, порождаемым гибридной войной, в решающей степени будет зависеть от знания особенностей современных конфликтов и способности на этой основе выдерживать приоритеты строительства вооруженных сил, укрепления социально-экономической и культурно-мировоззренческой сфер.
Военные ученые России уделяют должное внимание изучению этой проблемы. В 2016 году на базе ВА ГШ при участии Академии военных наук состоялось обсуждение сущности понятия «война» в современных условиях. Данный вопрос рассматривался на заседании секции научного совета при Совете безопасности. В ходе дискуссий выработана общая установка о необходимости анализа характерных черт современных вооруженных конфликтов, выявления тенденций их возникновения и развития.
Основное содержание войн сегодня и в обозримой перспективе останется прежним и определяется наличием вооруженной борьбы.
Однако феномен изменения соотношения вкладов военных и невоенных видов борьбы в общий политический результат войны выдвигает в число приоритетных задач изучение и тщательную проработку вопроса о сущности современной войны.
Начальник Генерального штаба генерал армии Валерий Герасимов поставил перед военной наукой ряд актуальных задач по исследованию новых форм межгосударственного противоборства и разработке эффективных способов противодействия им, формированию сценариев, долгосрочных прогнозов развития военно-политической и стратегической обстановки в важнейших регионах мира.
Немаловажной является задача обеспечения межведомственной стандартизации военно-политических и военных терминов и определений, включая определения гибридной войны и ее составляющих.
Для успешного решения комплекса поставленных задач необходимо на основе изучения особенностей современных вооруженных конфликтов создать методики работы военного управления и действий войск в различных условиях. Важное значение при этом имеет обобщение опыта действий в Сирии.
Главный акцент следует сделать на следующих ключевых задачах защиты государства:
— обеспечение сбалансированного развития всех видов и родов войск (сил), освоение высокоточного оружия и современных средств связи, разведки, автоматизированного управления и РЭБ;
— способность быстро и решительно реагировать на конфликты, нелинейный характер которых позволяет достигать значительных результатов при относительно небольших возмущающих воздействиях;
— обеспечение возможности оперативного сосредоточения критически важных усилий и ресурсов в наиболее угрожаемом месте. Сегодня это — фронты информационной и экономической войны и обеспечение кибербезопасности критической инфраструктуры;
— повышение мобильности сил и средств для осуществления перегруппировок войск на удаленные ТВД;
— ведение непрерывной разведки и ее тесное взаимодействие со структурами политического и военного управления с целью оперативного создания и использования преимущества на угрожаемом направлении;
— наличие качественного кадрового ресурса, способного обеспечить разработку и реализацию стратегии противодействия гибридной войне.
Читайте также: Почему не все «томагавки» долетели до цели и что в это время делало российское ПВО — мнение (ФОТО, ВИДЕО)
Такой подход будет способствовать появлению нового знания о современных конфликтах в интересах прогнозирования военных опасностей и угроз и подготовки страны и Вооруженных сил к противодействию вызовам современности.
Александр Бартош — член-корреспондент Академии военных наук
Присоединяйтесь к «Русской Весне» в Одноклассниках, Telegram, Facebook, ВКонтакте, Twitter, чтобы быть в курсе последних новостей.

Читайте также
«Паранойя исключительности»: в США хотят создать «гибридный трибунал» по Сирии
Гройсман посчитал «российские гибридные силы» на Донбассе
«Литва готовится к гибридной войне с Россией», — Sky News
Источник
Теги: IT«Запад»Ближний ВостокГибридная войнаЕСИнформационная войнаИранКитайКНДРНАТОПрибалтикаРоссияРусофобияСирияСШАТрамп ДональдУкраинаЦветные революцииЮго-Восточная Азия