Haqqin.az, Азербайджан

Встреча на вилле Мар-о-Лаго во Флориде президента США Дональда Трампа и председателя КНР Си Цзиньпина, состоявшаяся 7 апреля, имеет все шансы стать историческим событием, определившим расклады в мировой политике, минимум, на ближайшие пять лет. Лидеры двух крупнейших экономик планеты и двух самых мощных держав XXI века объявили о намерении В«перезагрузитьВ» отношения, что в случае удачи этого процесса, в корне поменяет баланс сил и интересов в мире. Что, разумеется, является весьма неприятным сюрпризом для Москвы, которая в подобной ситуации попросту оказывается на обочине международной политики.
Антикитайская риторика Трампа в ходе его избирательной кампании выглядела столь убедительной и искренней, что на нее купилась масса специалистов и в самих Соединенных Штатах, и за рубежом. Ну как было не поверить столь интимным эмоциям кандидата в президенты: В«Я не собираюсь закатывать ему парадный ужин. Я отведу его в В«МакдональдсВ», возьму ему гамбургер и скажу, что нам надо как следует поработать, потому что нельзя так девальвировать юань… Ну так и быть, возьму ему двойной бигмакВ» (август 2015 — эфир FoxNews). Или заявлению, сделанному Трампом годом позже, на митинге в Индиане: В«Китай совершил В«самую крупную кражу в мировой истории… Мы не можем больше позволять Китаю насиловать нашу странуВ».
И как было после этого не поверить в намерения нового президента устроить В«большой китайский деньВ», включающий в себя заградительные (до 45%) пошлины на ряд товаров из КНР, расследование В«валютных манипуляций ПекинаВ» с последующим введением санкций, намерения отказаться от соблюдения принципа В«одного КитаяВ» и начала поставок крупной партии вооружений Тайваню? Поверили…
Упустив при этом целый ряд нюансов. Во-первых, категорический отказ Трампа от концепции Транстихоокеанского партнерства, которое, чтобы о нем не говорили, было главным образом направлено на В«сдерживание КитаяВ» и противодействие его стратегии В«экономического пространства Нового шелкового путиВ». Во-вторых, то обстоятельство, что к 2016 году Пекин стал крупнейшим торговым партнером Штатов ($441,56 миллиардов), обойдя Канаду. И это не считая многомиллиардных инвестиций, оборотов китайских компаний и банков, работающих с американскими партнерами. Устраивать полномасштабную торговую войну в таких условиях — признак полной неадекватности, а Трамп в подобном никогда замечен не был. И, в-третьих, хотя это достаточно субъективное и личное, особенности переговорной тактики нового президента, отшлифованные им еще тогда, когда он поднимался на вершины бизнеса — предварять переговоры с контрагентом, с которым соглашение необходимо, жесткой риторикой, давлением, чтобы потом представить достигнутый компромисс продуктом собственного миролюбия и здравомыслия.
Что интересно, в Пекине выпады Трампа в свой адрес воспринимали достаточно спокойно. Более того, на его победу надеялись, хотя, поддавшись международному мейнстриму, расчеты строили на победу Хиллари Клинтон. Посланник Китая в США Цуй Тянькай, одна из мощнейших фигур современной дипломатии, был знаком со всеми ключевыми членами ее команды. А вот общение с ключевыми фигурами штаба Трампа он поручил своим подчиненным.
Впрочем, как выяснилось чуть позже, подобное распределение уровня контактов оказалось для китайской дипломатии совершенно некритичным. После В«горячего декабряВ», когда Трамп, шокировав всех, поговорил с президентом Тайваня, а визит члена Госсовета Ян Цзечи в Нью-Йорк и его встречи с советниками нового американского президента оказались не совсем удачными, китайцы пустили в ход свой главный козырь — В«давнего друга китайского народаВ» Генри Киссинджера, который и организовал их контакт с Джаредом Кушнером, зятем президента, официально занимающим пост старшего советника в Белом доме.
Именно он, его жена, дочь Трампа Иванка и их пятилетняя дочь Арабелла, как шутят сегодня в вашингтонских коридорах, стали сейчас главными специалистами по Китаю в США. Сильный пропагандистский ход — визит Иванки и Арабеллы на прием в китайское посольство по случаю Нового года по лунному календарю и твиттер с видео, где девочка читает стишок по-китайски — стал для всех заинтересованных лиц сигналом о том, что Трамп готов к серьезному и конструктивному диалогу с председателем Си, чем китайское руководство тут же и воспользовалось.
На своей вилле Мар-о-Лаго во Флориде Трамп принимал китайского лидера с подчеркнутой доброжелательностью и размахом, куда как больше, чем стоимость двойного бигмака. Его оценка состоявшейся встречи: В«Невероятный прогрессВ». Разумеется, здесь есть определенная доля преувеличения, хотя бы потому, что конкретика договоренностей пока включает в себя лишь разработку в течение 100 дней программы по увеличению американского экспорта в Китай и сокращения дефицита, который США имеют в торговле с КНР.
Реальная американо-китайская повестка куда как обширнее и сложнее, включает в себя массу острых вопросов от промышленного шпионажа до ситуации в Южно-Китайском море. Но и Трамп, и председатель Си недвусмысленно дали понять, что ожидаемой многими обозревателями конфронтации между Пекином и Вашингтоном при новом хозяине Белого дома не произойдет. В«У нас есть тысяча причин, чтобы улучшить американо-китайские отношения, и ни одной — чтобы их испортитьВ», — с долей витиеватости констатировал по итогам переговоров Си Цзиньпин.
И это действительно так. На сегодняшний день ни у Китая, ни у правящих американских элит нет объективных причин для серьезного конфликта. Противоречий и спорных вопросов — сколько угодно, но повода для жесткого противостояния нет. Для создания рабочих мест в американской экономике Трампу необходимы стабильные связи с Пекином. Такая же стабильность в отношениях с Америкой нужна и экономике Китая.
При всех его недостатках, Трамп для Си Цзиньпина более понятный, предсказуемый и договороспособный партнер, чем Обама, конечные цели которого для китайских лидеров так и остались тайной. Начинал вроде бы с намерений вывести связи на новый уровень, а закончил В«поворотом в АзиюВ» и планами по созданию Транстихоокеанского партнерства, причем обе эти концепции несли явно выраженный антикитайский подтекст. В первом случае — военно-политическое сдерживание Пекина, во втором — не позволим Китаю писать правила мировой торговли. Что же до Трампа, то он, как сегодня представляется, готов повторить путь Джорджа Буша-младшего, тоже начинавшего с воинственной риторики, но закончившего усилиями по созданию тесного финансово-экономического сотрудничества с Китаем. Которое, кстати, до сих пор служит надежным фактором развития американо-китайских отношений на бесконфликтной основе.
Кроме публичного уровня Трамп — Си Цзиньпин, есть и доверительные каналы, та же линия прямой связи Цуй Тянькай — Джаред Кушнер. И уже есть информация, позволяющая предполагать о ведущихся по этой линии более чем интересных переговорах по вопросам совместных действий Вашингтона и Пекина в постсоветской Центральной Азии и Афганистане. И хотя это тема отдельного разговора, но подобная В«первая ласточкаВ» военно-политического сотрудничества США и КНР выглядит весьма многозначительно.
В первую очередь — для Москвы. Итоги американо-китайского диалога для Кремля и околокремлевских экспертов трудно назвать иначе, чем В«глубоким разочарованиемВ». Тем более, что встреча во Флориде весьма быстро обернулась вполне практическим результатом — менее чем через неделю после нее КНР воздержалась при голосовании по резолюции по Сирии в СБ ООН о применении химического оружия, хотя в Москве отчего-то рассчитывали, что Пекин выступит против.
Кремль еще пытается В«сохранить лицоВ». В«Это суверенная позиция, которую занял суверенный Китай. Мы в данном случае не имеем права это как-то комментироватьВ», — объяснил произошедшее журналистам пресс-секретарь российского президента Дмитрий Песков. Но все более очевидным становится, что В«стратегическое партнерствоВ» с Пекином, В«российско-китайская антиамериканская осьВ» в действительности есть очередная иллюзия кремлевской дипломатии.
В«Голый корольВ» или очередной В«нож в спинуВ» — это уж как кому угодно, но предстоящая поездка Владимира Путина в Пекин 14-15 мая будет исключительно протокольной. А попытки российской стороны донести до китайских элит как собственную важность в качестве союзника, так и опасности партнерства с США — останутся, при безукоризненной вежливости Пекина и заверениях в дружбе со стороны китайских официальных лиц, без ответа.
Китайское руководство не намерено поддерживать нынешние российские метания в Сирии точно так же, как раньше отказалось поддерживать эпопею с Крымом. И уж тем более не намерено в знак солидарности с Кремлем портить отношения с Вашингтоном. Дело здесь не только в экономике (более чем четыреста миллиардов долларов ежегодного товарооборота с США и шесть миллиардов оборота с Россией). Проблема гораздо глубже. Внешняя политика КНР конечной целью считает создание наиболее благоприятных условий для развития собственной страны. Внешняя же политика Москвы направлена на удовлетворение амбиций узкого слоя правящего класса. В этом их принципиальная разница, и в этом же — родовая травма дипломатии РФ, делающая Кремль В«третьим лишнимВ» в отношениях Вашингтона и Пекина.
Игорь Панкратенко
Фото: REUTERS, Carlos Barria