Oman, Оман


 На одном из форумов мне задали конкретный вопрос: если президент США Дональд Трамп пообещал поддержать экономику и военный потенциал Египта в силу роли этой страны в борьбе с терроризмом, то что он ожидает получить от Каира взамен?

Я бы предпочел, чтобы мой ответ выходил за рамки прямого смысла вопроса, охватив широкие горизонты стратегий международных сил, особенно крупных держав. Данные стратегии не ограничиваются узкими рамками двусторонних отношений, а сам вопрос регулируется в зависимости от основных вызовов для интересов национальной безопасности, которые могут изменяться.

Сегодня линия фронта этой крупной силы, согласно озвученным стратегическим приоритетам администрации Трампа, переместилась с Запада на Ближний Восток. Ранее был прецедент, когда Соединенные Штаты предоставили западным странам, находящимся на передовой линии фронта, помощь, известной под названием плана Маршалла, что само по себе являлось стратегическим шагом по защите своей национальной безопасности.

Первой целью плана Маршалла было помочь странам Западной Европы, предоставив 13 миллиардов долларов (согласно текущей стоимости доллара, эта сумма равняется нынешним 130 миллиардам долларов) в качестве экономической помощи для восстановления Европы после окончания Второй мировой войны. Делалось все, чтобы помочь Европе вновь стать процветающей, тем самым предотвратив распространение коммунизма — новую угрозу национальной безопасности. Большая часть помощи была получена промышленно развитыми странами. Считалось, что их реконструкция будет гарантировать процветание во всей Европе. Самую большую долю получила Великобритания, затем Франция и Западная Германия.

В то время Европа была разрушена войной. Были разрушены дороги, мосты, линии снабжения и транспортировки, экономика находилась в дефиците, многие люди не имели еды, в то время как Европа оказывалась на линии фронта с новым врагом — Советским Союзом.

Шли годы, и Европа процветала в период реализации плана Маршалла с 1945 по 1952 год. Затем, в течение последних лет, стало проявляться снижение значимости наличия линии фронта на Западе. Это ощущение усилилось в эпоху Обамы, политика которого известна обращением на Восток, точнее, расстановкой приоритетов в Азии. Подобный поворот позволил снизить интерес к Европе, и всему, что было связано с этой тенденцией. Понизилась стратегическая направленность на Ближний Восток, что явно стало противодействием в распространении терроризма, который продолжает оставаться угрозой для всего западного мира.

После прихода к власти Трампа в качестве президента Америки, тот поставил войну с террором на вершину своих стратегических приоритетов, повторяя, что «в борьбе с терроризмом нам нужны новые союзники и новые друзья». Тем самым Трамп обозначил, что линия фронта в настоящее время переместилась на Ближний Восток, который представляет собой угрозу для Соединенных Штатов и их национальной безопасности. Таким образом, когда Трамп решает, что Египет находится на передовой новой линии фронта, по другую сторону которой терроризм, он принимает решение о предоставлении экономической и военной помощи, усиливая этот фронт. Он идет тем же путем, что и руководство США во время Второй мировой войны, действия которых нашли свое выражение в виде проекта Маршалла.

Мир меняется, и многие из принципов, господствовавших в мировой политической мысли и влиявших на внешнюю политику, уже претерпевают изменения. В первую очередь, концепция национальной безопасности, которой США придерживались в предыдущие годы, показывала Соединенные Штаты как первую сверхдержаву в мире. Однако те изменения, которые произошли, обнаруживают снижение способности США в решении мировых проблем за счет военного превосходства, появляются новые растущие державы, конкурирующие с США. Все это должно подтолкнуть к пониманию того, линии фронта перемещаются на Восток с их исторического места на Западе. Мы понимаем, что защита себя и своей национальной безопасности становится личным делом каждой страны.

Атыф аль-Гамри (Atif Al-Ghamri)
Фото: flickr.com, U.S. Air Force