Die Welt, Германия


 Мавран нервно поглядывает на табло на вокзале в Бресте. В 7 часов 9 минут местный поезд отбывает из этого белорусского города через границу в Тересполь в Польше. У Маврана остается лишь несколько минут. 26-летний мужчина из Урус-Мартана, города в Чечне с 50 тысячами жителей, выпрашивает у своих соотечественников на вокзале деньги на поездку. Потому что у Маврана закончились деньги. За последние два месяца он 15 раз садился на поезд до Тересполя и каждый раз его отсылали назад в Белоруссию. Как и сотни его соотечественников, Мавран прочно застрял в пограничном белорусском городе Брест. Собственно говоря, он давно собирался быть уже в Германии. До Польши ехать всего 17 минут, простой билет стоит в перерасчете четыре евро. ЕС так близко. И все же для многих недосягаем. Потому что Польша серьезно относится к охране границ и отсылает большую часть мигрантов из Белоруссии, среди которых почти одни чеченцы, еще в день попытки въезда назад, в Белоруссию. Поэтому город Брест с его 300 тысячами жителей, где когда-то вермахт и Красная Армия вели ожесточенные бои, ежедневно становится конечной остановкой для сотен людей из российской республики на Кавказе. По данным Агентство Европейского союза по безопасности внешних границ Frontex, ни на одной внешней европейской границе в 2016 году не отсылали назад столько мигрантов, как здесь, на востоке.

Брест является горячей точкой забытого миграционного маршрута в Европу. Число нелегальных въездов здесь никогда не было столь высоким, как, например, на балканском маршруте. Также и тысячи человеческих трагедий, которые разыгрываются сейчас на Средиземном море, показывают, что ситуация на востоке континента менее проблематична. И все же: эта ситуация на европейской восточной границе в Польше щекотливая. И отзвуки ее доносятся до Германии.

Когда поляки ввели свой строгий пограничный контроль, то люди в Бресте непосредственно ощутили это. Сотни чеченцев стали вдруг жить под открытым небом вблизи вокзала. Некоторые искали помощи в церквях города. Уже почти три четверти года 58-летний священник Игар Кандрацю в своей римско-католической церкви дает приют прежде всего чеченским мигрантам. У многих, как и у Маврана, кончились деньги: мусульманам нужен был ночлег. Вероисповедание неожиданно стало играть второстепенную роль. Для обеих сторон.

«Это был мой долг как христианина помочь этим людям», — говорит Кандрацю. Сегодня вечером он впервые в своей церкви один. Выехавшая накануне семья из семи человек сварила ему на прощание гальниш, чеченское национальное блюдо из жирного супового мяса и картофельных «палочек», которые надо макать в чесночный соус. Этой семье он смог через знакомых подыскать дом в сельской местности и обеспечить их работой в колхозе — после того, как они 60 раз пытались въехать в Польшу. Священник говорит: «Теперь они хотят устроить свою жизнь в Белоруссии».

Примерно в середине 2016 года закончилась мечта о быстром пути на Запад через Белоруссию. Поляки ввели строгий пограничный контроль. Подавляющее большинство чеченцев с тех пор не имеет права в Тересполе даже подавать заявление о предоставлении убежища. Об это свидетельствует выборочное исследование комиссии Европейского совета по правам человека: по этим данным, 11 августа прошлого года 416 чеченцев хотели въехать на поезде из Бреста в Польшу.

Однако польские пограничники приняли в этот день только семь заявлений о предоставлении убежища. Многие адвокаты называют эту практику скандалом и нарушением Женевской конвенции по правам человека. Другие, наоборот, находят, что Польша только выполняет свою работу и охраняет внешнюю границу ЕС. Иначе, чем Италия или Греция.

Жесткую политику поляков можно отнести за счет постоянного роста числа чеченских беженцев. На то, что все больше людей бегут из этой кавказской республики, имеется несколько причин. Предположительно очень привлекательно выглядела немецкая культура гостеприимства летом 2015 года. Кроме того, ситуация с правами человека в Чечне в очередной раз сильно ухудшилась. Клика назначенного Москвой правителя Кадырова своевольно арестовывает граждан, пытает и убивает их.

«Вы просто сумасшедшие, если пустите их в страну»

Никто в Бресте не знает, сколько чеченцев в настоящее время находится в этом городе. Речь идет о ста семьях, что соответствует примерно 700 человек. В пиковые времена, прошлым летом, иногда бывало по несколько тысяч человек. Колебания велики. И не все в городе столь открыты по отношению к мигрантам, как священник Кандрацю.

Игар Бараноуски, друг священника и издатель местной церковной газеты, разделяет жесткую линию Польши. «Правда в том, что это хорошо, что граница закрыта. Чеченцы не годятся для Европы. Когда они выходят из дома, то не выключают воду и свет. Знаете ли вы, как часто священник пытался приучить их к этому?» Чеченцы ожидали, что их поймут, однако упорно сопротивлялись тому, чтобы как-то приспособиться, считает Бараноуски. И в городе тоже чувствуется отторжение. «У чеченцев даже дети уже вооружены», — утверждает одна женщина. " Вы, немцы, будете просто сумасшедшими, если впустите всех этих людей в вашу страну«.

Но для того, кому удастся попасть в Тересполь, дорога в Германию почти открыта. Точного представления о том, куда чеченцы едут дальше, нет ни у кого. В конечном счете, Германия и Польша относятся к Шенгенской зоне без пограничного контроля. Известно, однако, что лишь немногие чеченцы остаются в Польше. Это подтверждают данные министерства иностранных дел в Варшаве. По этим данным, в прошлом году 8500 чеченцев подали заявления о предоставлении убежища в Польше. Только 55 заявлений были приняты. 7200 подававших заявление покинули страну еще до того, как было принято решение. Большинство из них хотели попасть в Германию, полагают в службах безопасности. В Германии чеченцы считаются проблемной группой среди подающих заявление о предоставлении убежища. У многих тесные связи с салафистами. В Бранденбурге, куда сначала попадает большинство из них, половину из ста лиц, представляющих потенциальную опасность, составляют чеченцы. Похожие тенденции имеются также в других немецких регионах, где проживают многочисленные чеченцы, например, в Северном Рейн-Вестфалии. Во многих местах власти жалуются на трудности.

Из девяти тысяч россиян, желавших получить право на убежище в Германии, в прошлом году ровно 80% были чеченцами. Только часть их заявлений была принята. В этом году принято пока 8% от числа поданных заявлений. Собственно говоря, многие должны были снова покинуть страну. Однако это довольно сложно осуществить.

Так, например, есть мигранты, которые до подачи заявлений о представлении права на убежище в Германии уже были зарегистрированы в Польше. Согласно Дублинскому соглашению о беженцах, собственно говоря, Польша должна была бы заботиться об этой группе мигрантов. Поэтому все чаще чеченцев переводят в это соседнее государство. Однако власти пришли к выводу, что в большинстве случаев всего лишь через несколько дней или недель эти мигранты снова объявляются в Германии. Поэтому Бранденбург потребовал от министерства внутренних дел ФРГ применять так называемое право действовать от собственного лица. Тогда ФРГ могла бы, несмотря на регистрацию беженцев в Польше, возвращать чеченцев напрямую в Россию.

Однако федеральное правительство против. Хотя некоторые чиновники вполне убеждены, что это был бы правильный путь — к тому же российское правительство в разговорах также просигнализировало, что примет людей назад. Но официально министерство внутренних дел отвечает, что и возвращение мигрантов в Российскую Федерацию осуществить «принципиально сложно». То есть тому, кто добрался до Европейского союза, больше нечего опасаться.

Это знают также и чеченцы в Бресте. Поэтому они столь настойчивы. Мавран называет несколько причин для своего бегства на Запад. «В Чечне я был учителем физкультуры, пока меня внезапно не уволили». По его словам, в этой маленькой республике царит полнейший произвол. Любой, кто правителю Кадырову и его палачам придется не по нутру, может быть мгновенно арестован. Мавран говорит: «Я хочу только одного: лучшего будущего для себя и моей семьи».

Он разместил свою семью, беременную жену и сына, в маленькой квартире в Бресте. Он надеется, что после удачного въезда в ЕС сможет их перевезти к себе. Проживание стоит в перерасчете десять евро в день. Он утверждает, что финансирует его с помощью родственников, которые присылают ему деньги с родины. Никакого «Плана В» у Маврана нет. Возвращение в Чечню? Немыслимо.

Мануэль Бевардер (Manuel Bewarder), Филип Кун (Philip Kuhn)
Фото: AFP 2017, Sergei Gapon